Это рассказ о товариществе, фатализме и внутренних противоречиях революции. Ханнес Дов — анархист из Германии. Он провёл в Рожаве в общей сложности несколько лет. Прибыв в Западный Курдистан в качестве добровольца Отрядов народной самообороны (YPG) в 2015 году, Ханнес работал в разных сферах общественной жизни региона. Участвовал в экономическом и образовательном комитетах Автономии. Познакомившись очень близко с реалиями общества и революции Рожавы, Ханнес Дов делится своим видением ключевых проблем и перспектив борьбы, а также значения этих событий для анархистов всего мира.
I.
Основные сложности в понимании сути нынешней борьбы Движения Свободной Жизни (Рабочей партии Курдистана и связанных с ней организаций) возникают из разницы нарративов, в рамках которых подаются репортажи и сообщения об этом движении. Важную роль играют источники и цели этих нарративов. Основные нарративы, господствующие в подаче информации о войне в Сирии, хорошо проиллюстрированы в одной из тем на форуме Reddit. Я же постараюсь не претендовать на изложение абсолютной истины. Вместо этого я постараюсь добавить к дискуссии о Рожаве некоторые не слишком заметные ракурсы, а также связи между существующими пластами информации. Возможно, это позволит очертить более полную картину происходящего.
Ради краткости мы сразу перейдём к моменту создания автономной территории с преобладанием курдского населения вдоль сирийско-турецкой границы летом 2012 года. Революционное движение в Рожаве на тот момент вовсе не было массовым. Главная революционная организация, Партия демократического единства (PYD), была в меньшинстве на фоне прочих курдских партий региона. Женское движение занималось борьбой с женоненавистничеством, которое было на подъёме, особенно среди некоторых групп, оппозиционных режиму. На Отряды народной самообороны (YPG) смотрели скорее как на группу молодых мечтателей, вооружённых антикварным оружием, которое им отдали деревенские жители, крайне плохо экипированных и неопытных.
Эти люди проявили свой недюжинный талант, организовав людей на локальном уровне, создав гражданскую администрацию и структуры обороны. Сыграли свою роль также доверие, ясность и сочувствие, которые эти люди проявили ко всем, даже к тем, кто был безразличен или враждебен, что дало им возрастающую поддержку и влияние.
Наконец, способность YPG и женской армии YPJ защищать территорию и её жителей от самых разных врагов, предпринимавших попытки вторжения, не вызвав при этом крупномасштабные бомбардировки с воздуха и разрушения, которые имели место в других частях Сирии — дала революционерам массовую поддержку. Это коснулось в том числе и тех националистически настроенных курдов, которые раньше поддерживали Барзани. То же можно сказать про арабов и христиан, которые традиционно считали, что «власть курдов» окажется репрессивной в отношении их этничности, религии и культуры и, в конце концов, приведёт к их изгнанию со своих земель.
Таким образом, общественное согласие автономного региона основано не на свободе, экологии, освобождении женщин или ликвидации государства и капитализма. Оно основано на принципе взаимной защиты от физического уничтожения такими врагами, как Исламское государство, Джабхат Ан-Нусра и режим Асада, то есть силами, которые известны тем, что с крайней жестокостью репрессировали любое сообщество, которое смело бросить вызов их власти. Отряды народной самообороны обрели легитимность в глазах большинства населения, потому что они стали единственной силой, кому это удалось. А также потому, что многие местные жители в тот или иной момент сражались в их рядах, когда их родные деревни и города оказывались под ударом.
В 2013 году YPG и YPJ сумели отбить Сареканию и Тель Темир, ранее занятые Ан-Нусрой в результате вторжения её лучше вооружённых и превосходящих по многим параметрам отрядов. К осени джихадистов выбили из Тель Кочера и Рабии на сирийско-иракской границе. В те дни бойцы YPG едва имели какое-нибудь оружие серьёзнее автомата Калашникова, почти всё оружие захватывали у врага, а обучение новобранцев часто было невозможным, так что лишь немногие учились стрелять до того, как попадали под обстрел сами.
Разумеется, эти времена нередко романтизируют. Однако надо понимать, что в те дни Отряды народной самообороны ещё не пользовались никакой международной поддержкой, а революционный дух царил в обществе с наибольшей силой. Жители деревень создали коммуны и экспроприировали государственные сельскохозяйственные предприятия, женщины вышли на авансцену публичной деятельности и взяли в руки оружие, комитеты приступили к созданию новых систем образования и здравоохранения, а также — кропотливо работали над развитием гражданской администрации, все работники которой были неоплачиваемыми волонтёрами. Несмотря на множество лишений, которые довелось пережить в то время, сегодня многие люди вспоминают его с теплотой и задаются вопросом, куда исчез дух ранних дней революции?
Сегодня опасный враг повержен, контролируемая территория из узкой полоски вдоль сирийско-турецкой границы возросла до более, чем четверти территории Сирии, а её вооружённые силы теперь стали серьёзной армией, которой помогают и которую поддерживают Франция и США. Жизнь большинства людей в безопасности. Достинута большая экономическая стабильность, большая чем в любой другой части Сирии, а также во многих регионах за пределами её границ. Однако надежда создать новое, истинно справедливое и свободное общество уменьшилась на фоне своего рода фаталистского прагматизма.
II.
Несмотря на то, что условия жизни становились всё более и более стабильными, эта стабильность слишком сильно зависела от союзников, которые, как всем было ясно, могли в мановение ока отозвать свою поддержку или вовсе обернуться против революции. По этой причине в отсутствие каких-либо политических соглашений полное уничтожение Рожавы постоянно оставалось на повестке дня, и поэтому все политические решения были прагматичными и краткосрочными. Словно та благая сила, которая в 2015 году, казалось, неустанно повсюду двигала революцию вперёд, обернулась чем-то тёмным и зловещим и стала вместо нас помогать «сверхдержавам» и, как обычно, служить угнетателям несчастной земли. Словно она, вместо того, чтобы вести нас к революции, принялась толкать нас в бездну.
Конечно, здесь и кроется ошибка. Она в вере в некую высшую силу, которая однажды сделала нас слишком самоуверенными, а теперь продуцирует фатализм и пораженчество. Это современная форма мессианской идеи, что революция придёт как бы откуда-то извне, а мы будем лишь подхвачены ею, и какая-то божественная сущность подскажет нам, что делать, когда придёт время. Верить вовсе не значит заблуждаться. Но что есть предмет нашей веры: некая внешняя сила, физическая или метафизическая, что действует полностью вне нашего контроля, или наши товарищи, живые или павшие в борьбе, и наши с ними общие идеи?
Как люди либертарных взглядов, изучающие революцию в Рожаве и политические проблемы, возникающие вокруг неё, один из важнейших факторов, на который мы, в первую очередь, должны обратить внимание это морально-идеологическая цельность кадров движения. Корни этого единства лежат в практике Рабочей партии Курдистана (РПК). Не пренебрегая и не рационализируя преступления, совершённые внутри или во имя этой партии, мы, тем не менее, считаем, что указанная цельность — это факт, отличающий РПК от многих других кадровых движений, с которыми, в других аспектах партия имеет много параллелей. Несомненно, внутренние распри играли и до определённой степени по-прежнему играют определённую роль в истории движения. Однако невозможно отрицать истинное товарищество, самоотверженность и отзывчивость, которые всегда были основой взаимоотношений кадров движения друг с другом и с окружающими их людьми. Об этом говорят многие бойцы, симпатизанты, мирные жители и даже люди, покинувшие партию, и противники.
Среди добровольцев-интернационалистов, которые в последние годы присоединились к вооружённым подразделениям движения в борьбе против ИГ, а также турецкого и сирийского государств, практически каждый указал на товарищество как на главную причину остаться в движении и, возможно, отдать жизнь в его борьбе. И это невзирая на очень разные первоначальные мотивы и политические позиции этих людей. Чувство искреннего товарищества и эмпатии с людьми, с которыми ты, возможно, познакомился минуту назад, присутствует не только на фронте (где об этом чаще всего говорят), но и во всех сферах деятельности революционного движения. Товарищество простирается далеко за пределы сплочённости, которая естественным образом возникает среди людей, которые вместе сталкиваются со сложными обстоятельствами. Оно также идёт дальше доверительности семейных или романтических отношений. Товарищество (назовём этот феномен по-курдски hevaltî) — это глубокий и осознанный подход, цель которого воплотить революционную этику на практике, создать грядущий мир во взаимоотношениях между товарищами и жить вместе свободной жизнью. Товарищество вырастает из общего философского понимания, взаимного доверия, методологии разрешения конфликтов и постоянного анализа и развития личности.
Hevaltî — это не реализация некой утопической гармонии или устранение всякой иерархии во взаимоотношениях между товарищами. Авторитаризм, догматизм и собственничество — серьёзные проблемы революционной практики, о которых мы подробнее поговорим позже. Однако товарищество (hevaltî) оставалось основным руководящим принципом на протяжении десятилетий, создавая противовес помянутым реакционным тенденциям и позволив революционной практике непрерывно продолжаться вплоть до сегодняшнего дня. Борьба РПК сильно повлияла на курдов Сирии. Она дала им идентичность и задала направление в их собственной борьбе с баасистским государством. Я не могу выразить в достаточной степени, насколько важным оказалось раннее развитие принципа товарищества в курдском движении для начала революции в Рожаве, равно как и для её настоящего и будущего.
Мы можем резюмировать, что революционеры Движения Свободной Жизни, последователи философии Абдуллы Оджалана, были меньшинством в начале революции. Они добились всё возрастающей поддержки, неустанно работая с местным сообществом, одновременно находя решения проблем инфраструктуры, снабжения и прочих потребностей общества. Воплощение революционной политики на практике, выразившееся в создании демократии советов, автономных женских организаций, перераспределении земли, — хотя и было во многих местах поддержано большинством населения, в то же время было напрямую обусловлено военными успехами YPG и организовано профессиональными революционерами.
Экономическая политика включала в себя передачу экспроприированной государственной земли местным советам и создание кооперативов. Однако основная экономическая деятельность заключалась в обеспечении стабильного поступления продуктов первой необходимости. Этим занимались иерархически организованные экономические и финансовые комитеты, большинство членов которых составляли кадры РПК. Они осуществляли такие меры, как контроль цен, создание мукомолен, выдача субсидий и кредитов на создание кооперативов и других местных предприятий, регулировка и иногда ограничение крупной торговли. В то же время они сводили своё вмешательство к минимуму, оставив нетронутой частную собственность (за исключением предприятий, связанных с государством), и позволив малому бизнесу работать без налогов и с весьма малыми ограничениями.
Эту модель иногда называют «военным коммунизмом», хотя она имеет мало общего с советским примером. Очевидно, что такая политика служила практическим целям, и служила им с успехом: предотвратить голод и обеспечить снабжение общества, в то время, как огромная часть материальных ресурсов требовалась на линии фронта.
Внутри движения были слышны голоса, порицавшие слишком мягкий и либеральный подход и объявлявшие, что «война может быть выиграна только, если будет продвигаться социальная революция». Однако, несомненно, чаще всего озвучивался именно прагматический подход. Кооперативы и другие формы коммунальной экономики оставались сравнительно маргинальными.
То же самое явление можно отметить в сфере политических изменений. Здесь стремление к созданию системы прямой демократии советов уступило приоритетную позицию работе по созданию целостного политического образования, которое смогло бы получить признание национальных государств.
III.
Революционеры часто говорят, что «были достигнуты лишь два процента целей революции». Программой, из которой берутся эти цели, выступает книга «Манифест демократической цивилизации», пятитомное сочинение Абдуллы Оджалана, где он излагает свой социологический анализ и представления о свободном обществе. Эту политическую революционную теорию часто называют «Новая парадигма». «Манифест…» не предоставляет пошаговой инструкции социальной революции. Однако он выражает острую критику всех институтов принуждения, позитивистского материализма, патриархата и индивидуализма. В своих книгах Абдулла Оджалан формулирует, порою очень общо, а порою, напротив, весьма детально, видение свободного коммунального общества, организованного на началах конфедерализма и создающего вместо органов государства политические, социальные и экономические институты в соответствии со своими потребностями. Принцип активной самозащиты призван воспрепятствовать контрреволюции. Если изучить «Манифест демократического общества», очень быстро станет ясно, что автономные территории Сирии очень далеки от воплощения его идей.
Этой весной критические голоса вновь стали громче и многочисленнее. В ходе битвы за Багуз ИГИЛ было полностью повержено в территориальном плане, а вторжение турецкого государства, кажется, отсрочено и не случится в ближайшем будущем. В такой ситуации нет больше оправданий для торможения процесса социальной революции.
В то же время теперь невозможно просто подобрать путеводную нить, оставленную несколько лет назад. Задача сегодняшнего дня — бросить вызов догматизму, бюрократизации и институционализированной власти, которые развились в последнее время в рамках революционной организации и представляют для неё серьёзную проблему. Использование Оджалана как символа, оправдывающего действия, противоречащие его философии, кадры партии, практикующие контроль над гражданскими советами без достаточной отчётности перед ними, социальные институты, апеллирующие к морализму вместо того, чтобы поощрять критическое мышление — вот лишь некоторые пункты из списка того, с чем предстоит иметь дело следующей волне социальной революции. Для революционеров это значит необходимость перестать просто вести дела как они есть и найти конструктивные решения для множества острых проблем, с которыми сталкивается сегодня общество.
Усугубляется социальное неравенство, основанное на собственности (хотя ему и приписывают порой этническую природу). Тем временем многие с недоверием относятся к ассамблеям и другим органам прямой демократии, из-за чего степень участия в них не растёт, а порой и сокращается.
Большинство женщин по-прежнему уступают моделям и ограничениям, которые навязывают им родственники и патриархальная идеология в целом.
Экологический кризис усиливается, выражаясь в иссушении грунтовых вод, эрозии, истощении почвы, опустынивании бывших сельскохозяйственных земель и в менее благоприятных погодных условиях.
Кроме того, политическая изоляция Рожавы в отсутствие новых инициатив в близлежащих регионах и странах неизбежно повлечёт за собой возрастающую зависимость от империалистических сил, таких как США, а также региональных режимов вроде правительства в Дамаске.
IV.
Может показаться, что я чересчур критичен и не придаю значения выдающимся достижениям революции. На самом деле они важны для меня. Не будь это так, я бы не стал утруждать себя всей этой писаниной. Может показаться также, что я чересчур избирателен и концентрируюсь на нескольких проблемах, оставляя другие большие противоречия без внимания. Я не стану отрицать это, но повторюсь, что не ставлю своей целью суммировать опыт всей революции в Рожаве или описать его объективно. Будучи революционерами (и с этим согласится всякий ученик Оджалана), мы должны быть наиболее критичны не к своим врагам, а к своим товарищам и самим себе. Мы не можем уничтожить или проигнорировать наши противоречия, да и не должны делать этого. Понять их и преодолеть диалектически — это суть личностного развития и революционных изменений.
Неверно наклеивать на революцию в Рожаве ярлыки западной политической мысли, так как она развивается в рамках своей уникальной истории, культуры и эстетики. В то же время она является частью глобального социалистического движения, которое ставит своей целью утвердить свободу и равенство как условия подлинной человеческой жизни. Как либертарные коммунисты и анархисты мы можем не всегда сходиться с этим направлением в области терминологии. Однако мы можем признать, что в основе «Защитной речи» Оджалана лежат те же фундаментальные идеи и этико-философские основы, что составляют сущность и нашей борьбы.
На Западе мы можем рассматривать революцию как нечто абстрактное, как отдалённый от нас во времени процесс, не связанный с нынешней социальной реальностью. Тем больше мы можем почерпнуть из революционной практики товарищества, коммунальной жизни и кадрового типа организации в нынешней Месопотамии.
Несмотря на внимание, которое Движение Свободной Жизни привлекло во всём мире в ходе битвы за Кобани, лишь немногие за пределами его рядов изучили его теорию или предприняли серьёзные попытки осмыслить его практику. Среди западных анархистов, которые положительно отзываются об Оджалане (и зачастую склонны идеализировать Рожаву как некую мифологическую утопию), его имя всегда сопровождается упоминанием Букчина. Нередко утверждается, что теория Оджалана это «адаптация идей Букчина к реалиям Ближнего Востока». Подобные заявления вскрывают глубоко укоренившийся интеллектуальный шовинизм западных социалистических движений.
Мюррей Букчин — значимый теоретик, один из многих авторов, вдохновивших Оджалана на его пути к новой парадигме. В то же время идеи «Защитной речи» выходят далеко за рамки теорий Букчина и представляют самостоятельную ценность, за счёт предложенных методов и видения, не только для жителей Курдистана, но и для всех, кто бросает вызов современному порядку.
Представление Букчина как оригинальной и более доступной версии Оджалана — часть того же феномена, что мы наблюдали в случае с Францем Фаноном, которого начали воспринимать всерьёз на Западе только после того, как Жан-Поль Сартр в своей ипостаси Белого Интеллектуала «благословил» книгу Фанона «Весь мир голодных и рабов» своим предисловием.
Обобщая можно сказать, что существует три основных подхода к Движению Свободной Жизни.
1) Первый отрицает его революционный характер. Его сторонники в зависимости от своей политической конъюнктуры объявляют движение подвластным империалистам, таким как Россия или США, националистическим, оппортунистическим и т. п., — короче говоря, не заслуживающим поддержки.
2) Второй подход позитивен и в то же время прагматичен: он рассматривает Рожаву как образ, который можно использовать для пропаганды, чтобы возродить веру в великие революции прошлого, а также получить практические и боевые навыки. В то же время сторонники этого подхода осознают противоречия и возможные различия и потому сохраняют определённую дистанцию по отношению к движению.
3) Третий подход охватил наиболее догматичную часть движения. Они превозносят Движение Свободной Жизни как авангард мировой революции и некритично поддерживают все его заявления и действия, рассматривая их как истину в последней инстанции, которой нужно следовать и воспроизводить её по всему миру.
Ни один из этих подходов не учится у Новой Парадигмы. Её послание, а также глубинное значение борьбы за Свободную Жизнь — это не что иное, как новый этап в битве человечества за свободу. Разумеется, «Защитная речь» — работа незавершённая и, может быть, слишком неопределённая в вопросах собственности, класса, расы и материальных отношений. В то же время работа Оджалана содержит глубокую критику прежних освободительных движений и теорий, а также анализ причин поражения революционных начинаний ХХ века. Она даёт метафизические методы и конкретные перспективы, которые отсутствуют в классических школах европейской революционной мысли. Всё это ценно в поисках подхода к социальным реалиям XXI века и нужно для того, чтобы осилить новый вираж на пути к свободе для всех.
Товарищи на Ближнем Востоке начали воплощать этот новый подход к борьбе в реальность. Они — первопроходцы, но мы не должны ожидать от них, чтобы они были авангардом. Те, кто сетует, что Северная Сирия находится на пути превращения в либеральное государство, в то время как она находится в изоляции и лишена серьёзной революционной поддержки откуда-либо, игнорируют уроки истории. Не существует доктрины «построения демократического конфедерализма в отдельно взятой стране».
V.
Вернёмся к положению вещей на Западе. Там люди сталкиваются с усиливающимся размыванием социальных и экономических основ своих жизней. Разнузданный либерализм развернул агрессивную моральную и физическую колонизацию в самом центре своей империи. Эта атака вновь вскрыла гноящиеся раны, которые в минувшие столетия нанесли обществам Европы национализм и уничтожение. Сложившаяся ситуация усилила старые и новые конфликты идентичностей и материальных интересов. На горизонте забрезжила точка драматического излома.
Вплоть до настоящего времени движения, которые считаются частью «новых правых», а также исламисты, были намного успешнее в анализе и работе с новыми реалиями, чем кто-либо на социалистическом фланге. Левые преимущественно игнорируют или отвергают вопрос идентичности как нечто, стоящее на пути социальных изменений. В нынешнем виде их критика утратила смысл, и они превратились в адвокатов выборочной ассимиляции, проводимой гегемонистскими силами. Они не замечают социальную и духовную пустоту, которую испытывают люди, низведённые до положения шестерёнок в машине современности, без надежды вырваться из удушающего ярма финансовой нужды и покорного конформизма. Левые приняли либеральный тезис о том, что государство — лучший арбитр, успокаивающий общественные противоречия, которые без его участия были бы неразрешимы.
Истинные революционеры не остаются слепы к этим ужасающим обстоятельствам, так как они являются частью общества и переживают все те же страдания, что и люди, которых они стремятся освободить. Для них организация на принципах конфедерации может стать способом преодолеть различия внутри классов, участвующих в борьбе, а также нейтрализовать проекты ассимиляции и доминирования.
Ставка на борьбу за гендерное освобождение и экологию может помочь завоевать массовую поддержку радикальных социальных изменений. Философия и методология hevaltî (товарищества) может стать фундаментом революционной силы и стратегического единства, которые позволят одолеть Империю.
VI.
Социалисты знамениты своей ностальгией. Они любят предаваться воспоминаниям о славных революциях прошлого. Для коммунистов и анархистов Парижская Коммуна 1871 года и Испанская революция 1936 года — пожалуй, самые популярные воспоминания, олицетворение их самых сокровенных грёз. Однако в обоих случаях реальный революционный процесс длился несколько месяцев. В Испании процесс коллективизации земли и производств вошёл в фазу кризиса ещё за несколько месяцев до того, как сталинисты начали открыто репрессировать институты социальной революции. Внутри анархистского движения существовали серьёзные противоречия, которые способствовали его коллапсу.
Мы можем с лёгкостью представить себе, что Рожава потерпела поражение. Например, что нашествие ИГИЛ привело к падению Кобани, а затем слому сопротивления по всей Северной Сирии. Если бы это случилось, то сейчас бы мы с горечью и вдохновением говорили что-нибудь «о проблеске утопии, ожившей в этом месте». Мы бы рассказывали друг другу, что Рожава была слишком хороша, чтобы выжить. Мы винили бы Эрдогана, Обаму или Багдади за её крах. Распевали бы её песни и кричали её лозунги. И мы не выучили бы ни единого её урока.
Рожава — это не миф, а реальность. Это люди, которые сопротивляются уже более семи лет. Они победили врагов, имевших куда большую материальную силу, а также преодолели доселе неприкосновенные границы между нациями и гендерами. Им есть, чему научить тех, кто прибыл жить этой революцией, равно как и тех, кто поднял социал-революционное знамя в других частях света. Ничего не кончено.
Ханнес Дов
Перевод с английского Hevale: революция в Курдистане